Как сказал известный американский политический деятель Бенджамин Франклин, «неизбежны  в этом мире только смерть и налоги» (и, добавим от себя, 100-долларовые купюры с изображением самого политика). Так вот, порой эта философская максима оказывается весомым фактором в такой абсолютно прагматической истории, как сделки M&A. В частности, в центре именно такой истории в конце прошлого года оказалась одна крупная российская угольная компания.

Обычные коммерческие переговоры по ее продаже и передаче под контроль нового собственника внезапно натолкнулись на неожиданное препятствие: они фактически оказались заблокированы из-за неопределенности на стороне продавца. А неопределенность эта возникла по причине череды судебных разбирательств, которые вели друг против друга несколько наследников бывшего владельца. За некоторое время до начала обсуждения продажи бизнеса он скончался, после чего члены его семьи начали оспаривать распределение долей в управляющей компании горнодобывающего предприятия. В итоге, конфликты между родственниками и застопорили переговорный процесс на длительное время. Результатом срыва переговоров стало то, что на актив объявился новый интересант, который в итоге его и купил.

В чем смысл этой истории с точки зрения медиации? А смысл в том, что если бы первоначальный покупатель сумел как-то урегулировать противоречия между наследниками, то, вполне возможно, он успел бы договориться о сделке до появления конкурента. Например, если бы он для этих целей мог порекомендовать (а то и оплатить) медиацию, то, вполне возможно, тогда желанный актив не ушел бы в другие руки.

На самом деле, наследственные споры вокруг осиротевших бизнес-империй – нередкое дело: оно и понятно, ведь чаще всего речь идет о больших деньгах. Причем часто эти споры начинаются как некритические и исключительно финансовые разногласия, которые нередко можно довольно быстро урегулировать. Однако, по мере эскалации эти «денежные» дискуссии приобретают все более ожесточенный характер, переходя границы экономических интересов и становясь уже, скорее, личностно окрашенным противостоянием. И если на первом этапе медиация мало кого интересует по причине расчета каждой стороны на скорую победу, то с какого-то момента она становится бессмысленной, потому что над обеими сторонами уже властвует тотальная ненависть и переговоры невозможны в принципе.

С точки зрения медиации очень важно поймать тот момент, когда изначальный спор начинает приобретать эмоциональный накал, но еще сохраняет некую управляемость, хотя стороны уже стремительно теряют контроль над своим поведением. Этот диапазон наиболее соответствует возможностям медиации, и тогда обращение к ее возможностям может сэкономить (или приобрести!) очень немалые капиталы…